Уважаемые читатели!
Вашему вниманию предлагаем статью А. А. Данцева «В 1717-ти верстах от Петербурга»,
опубликованную в журнале «Новочеркасскъ» № 1 за 2010 год.
Какой была новая казачья столица, когда ей исполнилось полвека? Обстоятельный ответ на этот вопрос дал Андрей Григорьевич Филонов, прибывший сюда из Петербурга учительствовать в местной мужской гимназии в 1855 году. В изданных им «Очерках Дона» дано яркое описание степного города.
И вот, преодолев 1717 верст, Филонов подъехал к Новочеркасску. «Гляжу пристально вдаль, - писал он, - и глаза, словно окаменели на показавшемся в полумраке городе… Весь, весь я превратился теперь в одно зрение. – Я увидел Новочеркасск!... Предо мною гора; у подошвы ее течет река; на гору ведет широкая улица, по обоим сторонам которой довольно видные дома; подымаюсь медленно на довольно большую гору; вот триумфальные ворота: на них огромными буквами выбито незабвенное имя Александра I-го. … Мимо меня пролетели два донца; как стрела пронеслись они; вот их уже нет, а топот все еще отзывается в моих ушах. Теперь окончательно понял, что прибыл в столицу Войска Донского».
Андрей Григорьевич описал и свою первую прогулку по казачьей столице: «Ввечеру я вышел гулять впервые по Новочеркасску. Где б я не проходил, везде меня поражала опрятность, чистота; улицы – широкие, просторные и светлые; дома есть даже Петербургские.
Передо мною большая широкая улица, идущая через весь почти город; на ней стоит честь и краса Новочеркасска – огромный дом, который и в Петербурге, на самом Невском проспекте, занял бы почетное место, - большой трехэтажный квадратный каменный дом гордо высится над всеми другими строениями; на нем крупнейшими золотыми литерами написано: «Войсковые Присутственные места». – Я довольно проезжал губерний и городов; но подобного дома нигде не видал, здешний дом – загляденье; о величине его можешь судить, если представишь, что почти за семнадцать верст он виден.
… Идя далее по занявшей меня улице, я заметил парк, похожий на Александровский, что подле Петропавловской крепости в Петербурге: такая же деревянная решетка, такие же дерева, почти такая же беседка. К саду примыкали лавки».
Поразил гостя донской столицы и памятник атаману М.И. Платову – «дивный воин на мраморном черном пьедестале». И взгляд атамана, и грозная осанка, и богатырская, могучая грудь, и руки – все это давало почувствовать, что изваянный скульптором атаман – «сын и муж битвы, готовый в сей же миг лететь на врага». По словам Филонова, «суворовская, русская мощь, бившаяся в каждой черте воина-героя, казалось, вызывала на бой и громко говорила: «вперед!».
В другом из своих очерков Филонов дал еще одно описание Платовского проспекта. Оно тоже окрашено восторженными тонами: «Платовский проспект – роскошная улица; почти как Нева, широк он и идет чуть не на две версты по окраине холма, разрезая его с подошвы до подошвы. Почти все знаменитости Новочеркасска расположены на Платовском проспекте: и собор, и дворянское собрание, двухэтажный кирпичный дом, и гауптвахта, и присутственные места, и превосходные каменные лавки, и Александровский сад – летнее всеобщее гулянье, и частные каменные видные дома с аптеками и магазинами, и памятник Платову, и наконец базар – «пожирающий источник» продовольствия города».
Филонову показалось, что Платовский проспект «одинок, как одинок уединенный памятник, стоящий среди его». Виною этого одиночества Андрей Григорьевич посчитал соседство с Московской улицей, оживленной вечным движением прогуливающейся и катающейся по ней публики. На Платовский не идут и не едут гулять и кататься: для этого предназначена Московская.
О ней Филонов писал: «… Московская улица. Она тот же Петербургский Невский проспект. Правда, ты не увидишь на Московской ни одного огромного дома, какие красуются на Невском проспекте, и тех с разноязычными надписями магазинов, которые везде на Невском. Но в замене этого живое и любопытное зрелище ты найдешь на Московской, чуть зимняя погода подарит город ясным вечером. Тогда вся знать Новочеркасска, все, что есть лучшего, является здесь во всей красе и поражающем блеске. Почти на верстном протяжении улицы, в два ряда, не мешая друг другу, едут охотники и охотницы до катанья; коляски, кареты, щеголеватые санки, закрытые и открытые экипажи: все это гремит и летит перед твоими изумленными очами. Чуть сумерки, начинается другая, не менее пестрая и любопытная прогулка, или проходка. Вся улица покрывается массами казачек, торговцев, казаков, чиновников; идут, ходят, переваливаются с боку на бок, шумят, хохочут...».
Произвели впечатление на приезжего и новочеркасские храмы. Особенно поразили Николаевская (Никольская) церковь на Почтовой улице («иконостас весь под серебром») и строящийся величественный собор, «обещающий будущность Новочеркасску».
Готовясь к поездке в казачью столицу, Андрей Григорьевич познакомился с книгой «Путешествие в Россию и Крым, совершенное в 1837 году Анатолием Демидовым». В ней дано такое описание Новочеркасска: «Мы прибыли в главный город Донского Войска – Новочеркасск. Глядя издали на белые домы этого города, расположенные на холму, выдающемуся в равнину, наподобие мыса, находишь, что они похожи на большое стадо овец, которые разбрелись на обширном пространстве и щиплют траву… Дома здесь маленькие, обмазанные яркою белою краскою, действующею весьма вредно на зрение».
Филонов посчитал это описание весьма неточным, имея в виду рассуждения о белых домиках и о большом стаде овец. Он писал: «Новочеркасск лежит среди степей на высоком, длинном, широком, а в иных местах перерезанном балками (т.е. рвами) холму; весь холм с верху до низу застроен домами и, как лентами, пересечен прямыми улицами. Домов, которые похожи на большое стадо овец, щиплющих траву, здесь вовсе нет. Весьма мало и таких, которые обмазаны яркою белою краскою. Много тут улиц, где стоят исключительно красивенькие желтые деревянные домики … Ты от души полюбуешься, смотря на эти скромные и небольшие домики, часто с тремя окнами, опрятные, светлые и веселые на вид, крепкие по устройству».
Филонов выразил несогласие с утверждением Анатолия Демидова: «жилища у донцов крайне бедные, одежда плохая, они неопрятны до чрезвычайности». Этот отзыв он назвал «несправедливым и жестокообидным». Андрей Григорьевич напомнил, что большинство казачек имеет праздничный наряд, который весьма красив. Он писал «… я как сначала, так и теперь с изумлением смотрю на одежду казачек, - не плохая она, как сказал г. Демидов, - тут в плохой одежде не ходят, - а дорогая одежда, щеголеватая, роскошная. Длинная шуба на лисьем меху, покрытая полосатым шелком, кацавейка, опушенная на воротнике и лифе или бобром, или белкою, повязка на голове, которая тоже шелковая: вот праздничный наряд простой казачки!».
Филоновым были затронуты и проблемы Новочеркасска. Важнейшая среди них – удаленность от воды, почти полное отсутствие питьевой воды. Андрей Григорьевич свидетельствовал: «Через город не протекает ни одной реки: желанный, полный поэзии Дон течет в Старом Черкасске за двадцать с лишком верст от нас; небольшие речки Тузлов и Аксай орошают Новочеркасск около подошвы холма. Ожидая пить донскую воду и даже загадывая иметь квартиру на берегах Дона, я сначала неприятно был поражен, когда мне дали напиться воды, взятой из колодца; за хорошую воду, которая привозится из реки и криницы, должно платить деньги». Новочеркасск предстал перед Филоновым как один из немногих городов, в которых к числу наиболее распространенных профессий горожан относилась профессия водовоза.
Андрей Григорьевич провел в казачьей столице шесть лет. Вначале он преподавал в местной мужской гимназии латинский язык. С мая 1857 года Филонов стал преподавать в ней русскую словесность. Он вел этот же предмет и в Донском Мариинском институте благородных девиц. В 1861 году Андрей Григорьевич был перемещен на преподавательскую работу в Петербург. Он вновь преодолел 1717 верст между донской и северной столицами – тех самых памятных верст, о которых писал в своей замечательной книге «Очерки Дона».