ЗЕМЛЯ ДОНСКАЯ ГЛАЗАМИ ПУТЕШЕСТВЕННИКА

 

На страницах нашего сайта мы стараемся  рассказать  нашим читателям об интересных материалах, размещенных в фондах Центра по работе с книжными памятниками нашей Центральной городской библиотеки им. А.С. Пушкина.

Сегодня   поделимся еще одним интереснейшим документом – записками князя Голицина Мих.Гр., который  проезжал по нашему краю  в 1858 году. Дон и его жители произвели на князя неизгладимое впечатление, которым он и поделился на страницах журнала «Библиотека для чтения» за 1859 год.

Привожу часть этих воспоминаний, которые автор так и назвал «Ростов и Таганрог. Записки туриста». Словообороты и стиль документа того времени.

«Часть нагорного пространства, которая тянется от Новочеркасска по правому берегу р. Аксая, и поныне носит название Мишкиной балки. Здесь, как говорит устное предание, был когда-то густой лес, а в лесу том держался с своей шайкой известный в свое время разбойник Мишка. Собственно же Мишкино называется теперь прекрасная дача княгини М. И. Голицыной, внучки знаменитого графа Матвея Ивановича Платова. Дача эта изобилует редкими плодовыми и декоративными деревьями более южных стран,  а также, разного рода кустарниками и цветами, которые защищены с севера высокими крутояром, и безвредно зимуют в грунту. Что же касается до господского дома с его принадлежностями, выстроенным архитектором И. О. Вальпреде, то надо отдать полную справедливость, как изящному вкусу, так и знанию его строителя. По плану того же артиста сооружаются ныне: собор в Новочеркасске и церковь в Мишкине.

Странно, что, не смотря на близость города — главной станицы Войска Донского, все остальные дачи по Аксаю представляют теперь один грустный вид запустения. Лишь там и сям разбросаны казачьи хаты; ползут и стелются местами виноградные лозы, обремененные в нынешнем году тяжелыми гроздьями, да чахнут брошенные яблони, груши, сливы и другие фруктовые деревья. А было время, когда дачи эти находились в цветущем состоянии; когда жили здесь те самые владельцы, которых потомки поставили над прахом их все эти памятники по холмам, в виде небольших часовен.

Не успели мы отъехать и полверсты от Мишкина, как опять предстала необъятная равнина, но которой мы быстро покатили. Изредка проносились мимо глаз наших  две три хлебный скирды, плохо складенные и ничем неогороженные, с камышевыми при них шалашами. Казаки веяли зерно, смахивая колос на шесте навязанною сетью и слегка покачивая ее над ворохом. Попадались бахчи, на которых, кроме превосходных дынь и арбузов, росли также, в тишине и согласии, огурцы, тыквы, кукуруза, репа, редька, подсолнечники и даже ноготки! Паслись волы; ходили стада овец да табуны лошадей, и всё, большей частью, за присмотром Калмыков, весьма склонных к чабанству, но мало способных ко всякому другому занятию.

Так как время было позднее (4 сентября) то, за исключением полевой ржи, желтовато-белой скабиозы да нескольких видов сушеницы, я ничем не мог обогатить своих ботанических замечаний, меж тем как здешняя флора очень разнообразна и стоит старательного исследования.

Миновав почтовый дом, одинакового фасада, как и все прочие станционные строения по тракту Войска Донского, если не ошибаюсь, выстроенный уже при нынешнем Наказном Атамане М.Г. Хомутове, мы не хотели проехать мимо Нахичевани, не завернув в этот город, лежащий немного влево от большой Тифлисской дороги, почти в виду Ростова.

Но, в этом месте моего рассказа, благо упомянул о почтовом тракте, я не могу удержаться, чтоб не сделать небольшое отступление и не сказать, хотя несколько слов о всех неудобствах, беспорядках и тех притеснительных задержках, которые, почти на всем протяжении пути, начиная от Михайловской станицы и до Новочеркасска, испытывают терпение едущих не по казенной, а но своей надобности. Начать с того, что донские лошади — быть может и превосходны для верховой езды — никуда не годятся для возки и почтового гона: они горячи и малосильны; к тому же до того тощи и побиты, что, иной раз, нельзя безе жалости смотреть на них. Следствие ли этого излишней экономии на овес, или таково уж свойство лошадей этой породы, знаю только, что под каждую почтовую станцию отводится 300 десятин земли и накашивается до 10 стогов сена, что, конечно, более чем достаточно для прокормления разгонных троек. К счастью, тарантас мой не был тяжел на ходу; не было грязи и постоянно сопровождало меня вёдро, иначе намыкался бы я горя!

Не знаю, в следствие каких причин и расчетов, но Войсковое Правление не допускает строить почтовый станции, ни в станицах, ни в хуторах, а всегда выносит их в поле, за две, три и более верст от жилых мест.

Боже упаси и помилуй изломаться экипажу, или, хуже того, внезапно занемочь вам или слуге вашему, и вы решительно станете в тупик.

«Что это за крест поставлен в поле, но ту сторону дороги?»- спросил я однажды у смотрителя, сидя вечером на террасе  станции.

«Здесь схоронен проезжий», отвечал смотритель: «он заболел у нас, да и отдал Богу душу».

«А этот шест, что воткнут неподалеку от креста?»

«Тоже могилка. Тут лежит ямщик. Он умер в тот же самый день, как и проезжий барин.. Ну, этот таки похворал!»

Я призадумался и окинул, взором безграничную пустыню....

Захотят вас притеснить, не дать вам лошадей, когда есть и вы их видите собственными глазами — вас непременно притеснят и задержат; а вздумаете погрозить внесением жалобы в шнуровую книгу, вам тот же смотритель подаст и чернильницу с пером. Мало ли у него, на всякий случай, припасено законных оправданий!

Так, в проезд наш, по целым суткам сидели на станциях новочеркасские и таганрогские купцы, только что покончившие свои дела в Нижнем, и вероятно торопившееся на предстоящие ярмарки, в Ростов и Новочеркасск. Но здесь, как и везде у нас, более обращается внимание на лицо, чем на подорожную; обывательских, же лошадей нельзя достать ни за какие деньги. Может  ли удовлетворительно идти в крае торговля при таких обстоятельствах.

При виде груд каменьев, пирамидально сгроможденных и постановленных для обозначения здешних столбовых дорог, как часто представлялось мне, что камни эти были нарочно свезены сюда, и как будто сами напрашиваются на полотно будущей железной дороги, которой следует примкнуть к Ростову, для развитая наших торговых сношений с югом Европы. Дорога эта потребовала бы тем менее издержек в сравнении прочих наших железных линий, и по ровной местности, редко пересекаемой реками и оврагами, и по изобилию каменника; особенно же, по близости богатых залежей антрацита, которого разработка еще бы успешнее пошла. Нельзя также сомневаться, чтоб не было движения по этому пути; чтоб капиталы, употребленные на такое предприятие, не принесли бы хороших дивидендов. Стоит только принять в соображение, сколько людей ежегодно отправляется на заработки в этот благословенный край, и какие многочисленные обозы постоянно тянутся по этому направлению, не только из великороссийских, но и из отдаленных сибирских губерний.

Как есть два Ростова, так есть и два Нахичеваня. Ростов и Нахичевань, о которых теперь говорю, обозначаются прибавлением слов: на Дону. Меж обоими городами видны остатки крепости Св. Дмитрия, возведенной некогда против казачьих набегов, и тем примечательной, что она послужила впоследствии основанием Ростова.

Во время начальствования казаками Алексея Ивановича Иловайского, светлейшим князем Потемкиным было сделано предложение Войсковому Правлению: не согласится ли оно допустить пастьбу скота, принадлежащего гарнизону крепости, на земле казаков? Смотря по обширности войсковых земель, Правление нисколько не затруднилось дать свое согласие; и таким- то образом  отставные солдаты, год от году, все более и более заселяя пастьбенный выгон, составили наконец промышленное местечко, переименованное впоследствии городом Ростовом, причисленным к Екатеринославской губернии.

Нахичевань очень опрятный и благовидный город, почти исключительно обитаемый армянами, прибывшими сюда в 1778 году из Крыма, откуда были выведены Суворовым, одновременно с прочими христианами. Нахичеванцы ведут значительный торг шелковыми тканями, кожами, сбруей, стальными и серебряными изделиями. Кроме того, многие из них имеют свои рыбные заводы но левому берегу Дона, менее же зажиточные занимаются мелочной распродажей улова. Очень хвалят их загородные сады. Говорят, что армянские селения, богатые пространством своих полей и пасущимися на них стадами буйволов, примечательны и в хозяйственном отношении.

Город  насчитывает  до 15,000 жителей. Мы, можно сказать, не проехали, а пронеслись главной улицей Нахичеваня. Кучер наш не столько искал показать нам город, как показал городу свою ухарскую тройку в ямской сбруе с бляхами и постромками.

Заслышав звон  колокольчика, молоденькие армянки торопливо кидались к окну, и их головки, только выглянув мельком, также быстро исчезали. Что за очаровательный взгляд, что за прелестный склад лица, и как идет к ним эта белая кисейная повязка, так резко отличающаяся от их черных волос! Но увы! Рано отцветает красота здешних женщин, почти всегда уступая место тем более безобразной старости.

Однако, незаметно, приблизились мы и к Ростову, прилегающему  к  Нахичевани двумя предместьями: Богатый-Источник, и Новоселовка.

Как Саратовцу, в особенности же как помещику в Балашевском уезде, мне давно хотелось увидеть и короче ознакомиться с городом, год от году более и более сближающемуся с хозяйственной деятельностью нашего края и с его производительностью.

Начало сношениям Балашова с Ростовом было положено в 1839 году, балашовскими купцами: Филип. Алекс. Туркиным и Мих. Григ. Лежневым, впервые отправивших в Ростов на двух барках 4 тысячи кулей ржаной муки и до 2 тысяч четвертей льняного семени. Для построения барок, ими были подряжены преимущественно, Пензенской губернии Нижнеломовского уезда, села Каменки, крестьяне кн. Долгорукова, а лес куплен в имении кн. Куракина, Саратовской губ. Сердобского уезда, в селе Куракине. Лежнев сам отправился со своим грузом, встречая — чего и надо было ожидать — немало затруднений в этом еще небывалом плавании по Хопру, а главное, в проходе судов через вешняки частых мельниц, имевших в то время не более 12 аршин, меж тем как ширина барок была 14 аршин. Спустя два года после первой попытки, к ним присоединился с тремя судами купец Голосеев, а по прошествии еще года  примеру их последовали многие.

Уже с 1848 года И. П. Скарманга, П. Н. Мариолаки, Д. II. Петрококи и другие ростовские и таганрогские негоцианты стали постоянно закупать в Балашове льняное семя, пшеницу и сало, отправляя все это по воде. Как доказательство, каким успехом увенчалось предприятие, достаточно сказать, что в нынешнем году до 80 нагруженных барок, принадлежащих разным лицам, ждут под Балашовом весеннего разлива, да сверх того, тем же путем поплывут до 60 судов из Борисоглебска и Новохоперска. Отрадный факт, что и у нас нет недостатка в предприимчивых людях, тем более достойных всякого уважения, что они решаются на такие рискованные предприятия с собственными средствами, по одной сродной им сметливости, не обеспеченные ни со стороны правительства, ни со стороны каких-нибудь частных компаний.

Но возвратимся к Ростову.

При самом въезде в город, строится огромный каменный острог, который наверно не замедлит, по окончании здания, наполниться арестантами; потому что нет нигде у нас такого сброда людей, как в Ростове. И однако, весь этот люд, проживающий здесь, часто по нескольку лет  без всякого письменного вида, не менее того находит себе заработки у землевладельцев, у судохозяев, у рыбных и других промышленников, к тому же постоянно за значительную поденную плату, что конечно говорит в пользу края, где еще так ценится рабочий труд; но не в похвалу местной полиции.

 Мне рассказывали, что когда, года три или четыре тому назад, генерал-адъютант Хомутов под видом учета, собрал казаков и приказал им внезапно оцепить ростовскую ярмарку, то более четырех сот бродяг беспаспортных было захвачено ими, да, может быть, столько же менее оплошных — бежало. Оттого-то и не всегда бывает безопасно запоздавшему пробираться ночью по неосвещенным улицам Ростова. Случаи посягательства на чужую собственность здесь нередки; но для предотвращения зла недостаточно деятельности одного городничего при небольшой команде, за которой также не худо было бы присматривать построже. В простом народе  бездомном и получающем, как я уже сказал, хорошую заработную плату, сильно развита страсть к пьянству. Да как не погулять, когда каждая работница получает на шерстомойках от 35 до 50 коп. серебром в день, а рабочим в других местах платят по рублю серебром и более, смотря по роду занятий и усилию труда. Матросы получают жалованье от 15 до 20  рублей серебром в месяц. Не говорю уже о плате разным ремесленникам, которых мастерство очень дорого ценится здесь.

Кроме туземных жителей: хохлов, армян, казаков и калмыков, кроме иногородних рабочих, стекающихся сюда тысячами с разных концов России, кроме евреев, пребывание которых не воспрещено в городе, кроме иностранных негоциантов, имеющих свои фактории в Ростове, постоянно или временно проживающих в нем - вы здесь встретите еще греков, крымских татар, линейцев и других иногородцев.

Поэтому-то и трудно определить общую физиономию такого города. Однако же, что более всего поражает здесь путешествующего наблюдателя, так это шумная, суетливая деятельность, распутство черни и заметный недостаток полицейского порядка.

Город выстроен не по плану, а раскинулся по неровной местности, как ему пришлось и вздумалось. Нечистотою своей Ростов напоминает отчасти азиатские  города. В  оправдание мне приводили всегда, что будто уже здесь все так заняты торговыми оборотами, что некогда и помышлять о чистоте города. Но почему же, например, гак опрятен по преимуществу торговый Триест, где даже окурки сигарок бросаются в нарочно для этого поделанные места на площадях и улицах?

Лучшим украшением города служит великолепный собор, сооружаемый по завещанию купца Нефедьева. Собор этот поставлен на самом возвышенном и видном месте, среди обширной площади, на которой покамест держится что-то в роде толкучего рынка и производится торговля съестными припасами, в особенности же овощами, которыми так изобилует здешний край. Но, не смотря на то, что сказанная площадь находится в самом центре города, на возвышенности, это чуть ли не самое грязное место Ростова, сплошь покрытое валяющимися лохмотьями, арбузными корками и всякого рода объедками.

В Ростове ежегодно собираются три ярмарки, па которых, после разного хлеба, составляющего главную статью по нашей заграничной торговле, всего более закупаются: невыделанные кожи и русская шерсть. Самая значительная из этих ярмарок бывает 8 сентября, и продолжается более двух недель. На эту ярмарку съезжаются из Новочеркасска, Бердичева, Одессы, Харькова, Тулы и других городов; производится торг деревянной и каменной посудой, железными и стеклянными изделиями. К этому времени окрестные помещики и казаки спешат обмолачивать свою пшеницу, пригоняют свои табуны и рогатый скот, чтоб на вырученные деньги запастись всем необходимым для домашнего обихода.

К другим предметам торговли Ростова, имеющим однако второстепенное значение в ней, надо причислить торговлю железом, лесом, бичевою, дегтем и солью, торговлю, принадлежащую исключительно русскому купечеству. Все железо распродается, отчасти на месте, отчасти же идет в Херсонскую и Воронежскую губернии; только меньшая часть его отправляется за границу.

В бытность нашу в Ростове, уже строились за городом балаганы; собиралось купечество и раскладывало свои товары. Странствующая трупа актеров устраивала временный театр - Досщатый храм Мельпомены.

 Донская мериносовая шерсть груба и почти никогда не попадает в разряд первого сорта.

Вольтижеры, акробаты, фокусники и владельцы зверинцев прибивали свои диковинные вывески, чернорабочие сходились в отдельные кружки и беспрепятственно играли в орлянку, при чем ставили порядочный кучки медных денег, а иногда и серебряную монету. Игра эта доводила до крупной брани, и спор оканчивался кулачными убеждениями.

Из окон гостиницы, в которой мы остановились, всего более бросалась нам в глаза крупная надпись Фотографа. У ворот дома, где она была прибита, то и дело останавливались экипажи и выходили из них в пух разряженные дамы и кавалеры, а иногда вылезало и целое семейство; раз даже— кормилица с ребенком.

Товарищ  мой, некогда участник Крымской войны, также покусился было снять с себя портрет, почему и отправился взглянуть на работу художника; но вскоре возвратился с каким-то торжествующим видом, держа что-то завернутое в бумагу.

«Уже?» заметил я, когда он входил в комнату.

«Уже» повторил он, и тут же прибавил: «а знаете ли  чьи это портреты? Ведь я здесь нашел наших знакомых!.. Угадайте кого?».

И точно, я был совсем неожиданно и с тем вместе приятно поражен сходством одной девицы - гречанки, у матери которой нашел я в бытность мою в Симферополе самое радушное гостеприимство и которая немало мне способствовала в трудной моей поездке в осажденный Севастополь, снабдив меня лошадью, фурой, сеном даже водкой и семгой. А это, прошу верить, немало значило в то бедственное время.

Пообедав вдвоем и отдохнув немного, мы закурили сигары, пользуясь прекрасной погодой, отправились пешком ни берег Дона. Мне хотелось разузнать что-нибудь подробнее о пароходе «Надежда», долженствовавшем доставить нас в Таганрог, и который, как слышно, уже несколько дней стоял в устье Дона. Восточный ветер, угоняющий воду от берегов Азовского моря, обмеляет также и гирла Дона. Такое мелководье затрудняет проход судов, заставляя их, иную пору, стоять с грузом по целым неделям, что чрезвычайно стеснительно для торговли. И недолгое промедление лишало не раз выгодной сделки, наносило удар кредиту.

Как неудобен здешний мост, соединяющий город с противоположным берегом, в особенности для пешеходов, от собственной тяжести которых выступает вода из под досок. Пройтись по такому мосту, все равно что прогуляться по болоту. По обоеем сторонами его держатся ладьи, нагруженные разного сорта виноградом, яблоками, арбузами, дынями, луком, красными перцем, помидорами и другими плодами и овощами. Здесь, на мосту, привелось мне видеть впервые довольно оригинальный способ рыбной ловли. Постараюсь описать его. К  тонкому концу длинного шеста привязывают бечевками сеть, собранную с четырех ее концов и представляющую собой нечто в роде черпака. Шест перекидывают поперек перил, а противоположный конец его рыбак, стоя, просовывает промеж ног своих. Когда снаряд находится в таком положении, то сеть опущена в воду, и в нее заходит глупая рыба. Когда же рыбак медленно приседает, чтобы опуститься на скамью, позади его стоящую, то сеть постепенно выносится из воды, а с нею и захваченная рыба. Все это движение похоже на движение безмена. Долго я стоял возле одного рыболова, обладавшего всеми качествами своего ремесла: человека пожилого, несносно терпеливого и молчаливого, как сама рыба. Рыбак вставал и снова садился; сеть подымалась и снова опускалась, а все, кроме самой мелкой рыбы—которую он и не трудился вынимать—ничего путного не попадало.

Соскучившись следить за такой продолжительной неудачей, мы отправились шататься по берегу, шумному и оживленному постоянной выгрузкой и нагрузкой товаров, причаливанием и отчаливанием каботажных судов (тромбак) и лодок.

С удивительной быстротой усиливается здешний купеческий флот; так что в течение двух лет, сказывали мне, было построено более судов, нежели сколько истребили их англо-французские крейсеры, на всем Азовском море. Количество одних судов, принадлежащих Ростову, доходит слишком до трех сот. Без сомнения приохотили к этому необычайно высокие цены, стоявшие с тех пор на фрахты.

Меж всех судов здешней пристани, любопытнее всего видеть маленький пароход—уже не припомню теперь хорошенько во сколько лошадиных сил—названный «Солдат», потому что строителем его был солдат ростовской инвалидной команды, Оренбургской губернии уроженец, Козьма Первушин, по ремеслу слесарь. Задумав раз построить его, наш механик самоучка так пристрастился к этой мысли, что, продав свой дом, т. е. все свое состояние, за 300 руб. серебром, принялся за осуществление такой трудной для себя задачи и, с небольшим денежным пособием одного англичанина. Первушин благополучно буксирует ныне по Дону своим колесным баркас-пароходом, мелкие суда с овощами, рыбой и другими припасами, и даже однажды, к удивлению всех, сделал рейс в Таганрог! Много могло бы выйти из такого человека, если бы, кроме бесплодного удивления людей, глядящих на него как на редкость, он нашел себе дельное покровительство!

Вечером, до самого заката солнца, мы гуляли в городском саду. Здешнее общество, по причине невыносимых летних жаров, сделало привычку отправляться на гуляние в такое время, когда порядочное общество наших более северных городов покидает сады и бульвары, уступая место иной публике. Весной и летом, два раза в неделю, играет в саду полковая музыка, а в ротонде, внизу которой находится буфет и бильярд, бывают танцы.

Полюбопытствуйте прислушаться к чьим-нибудь разговорам, где бы- то ни было: в лавке ли, на улице ли, здесь ли на гулянии—вы только и слышите что толки о ценах, о фрахтах, о гирке, горновке и т.п., так, что поживши несколько времени в Ростове, мне кажется, поневоле станешь помышлять уже о тысячах и миллионах! И точно, легко сбываются здесь надежды на скорое приобретение капиталов! Мы видим, в какой прогрессии умножается в Ростове число иностранных домов, как увеличивается круг их деятельности. Не заставляет ли все это предполагать, что Ростов со временем будет наиболее заселен иностранцами, и тогда уже для наших капиталов будет нелегко идти против иностранного преобладания в торговле наших же произведений.

Из числа коммерческих занятий, в здешнем краю, всего более обращает на себя внимание в настоящее время, акционерное общество для приготовления съедобных животных веществ на ферме компании, находящейся на берегу речки Темерник, на даче кол. сов. Лысенко. Достаточно, кажется, назвать имена: В. А. Кокорева, Н. Д. Алфераки и Француза Макс. Шолле, главных основателей товарищества, чтоб угадывать успех предприятия. По всем же местным соображениям и отзывам, компания эта стеснит продовольствие здешних и окрестных жителей, потому что цены на скот и живность необходимо должны будут возвыситься. По окончании всех построек, заведение, по словам акционеров, будет ежедневно обрабатывать до 60 голов скота, что составит в год 12,000 голов! Но есть здесь другое предприятие, хотя и в меньшем размере, которому однако же, более сочувствуют обитатели края— это паровая мельница гг. Ковалевского и прусского гражданского инженера Ротмана. Устройство паровой мельницы понизит цену на муку, которая, за неимением здесь достаточного числа мукомолен, продается значительно дороже зернового хлеба.

Ложась спать, мы поручили разбудить нас, если получится известие о прибытии парохода, так как в полдень ветер переменился и вода стала прибывать.

И точно поутру, в начале осьмого, номерной обрадовал нас докладом, что в ночь прибыл пароход и что через два часа он опять отправится с пассажирами в Таганрог. Весть эта тут же подняла нас на ноги, заставила торопливо одеться, напиться чаю и спешить на пристань.

Донское пароходство, в 1857 году, состояло лишь из двух частных да одного казенного парохода, более известным здесь под названием Хомутовского; пароход же «Надежда», единственный покамест, делающий постоянные рейсы в Таганрог и возвращающийся оттуда на другой день, был отдан казне за долг. Ныне управляет им флотский офицер, на основании Высочайшего приказа, разрешающего морякам определяться  на частные пароходы, и в тоже время состоять на половинном жаловании от казны.

Когда мы прибыли на берег, пароход уже разводил пары.

За первые места на пароходе платится два рубля, за второй один рубль серебром, не включая сюда закуски, обеда и чая: на это положена особая такса. Что же касается до различия помещений, то оно только и состоит в том, что пассажиры первого разряда держатся ближе к корме, а пассажиры второго разряда ближе к носу парохода. Общая каюта (кают-компания)  назначенная для пассажиров первого разряда, равно как и соседняя с ней, капитанская, далеко не комфортабельны: они тесны и очень скудно меблированы. Но для семичасового переезда можно быть и не так взыскательну, особливо при тихой и теплой погоде.

Сойдя в каюту для того только, чтобы поставить наш чемодан в сторонке, да сложить на него наши шинели, мы снова вышли на палубу, где все многочисленнее становилось пестрое общество попутчиков.

Раскинутый на скате горы, Ростов, долго не теряется из виду; он даже много выигрывает, быв окинут взором с парохода, а возвышающийся из среды его собор величаво царит над городом своим пятиглавым куполом».

Далее наш путешественник также подробно и красочно описывает  продолжение плавания до Таганрога. При этом он очень живописно рассказывает обо всех станицах, мимо которых проходит пароход, о природе Донского края.

Большое впечатление на него произвел и сам Таганрог.

Честно говоря, мы с сотрудниками с удовольствием читали эти заметки. Язык, стиль изложения настолько ярки и красочны, что мы живо представляли наглядную картину происходящего. Особенно рассмешило нас описание рыбной ловли. Это же  современное орудие браконьеров –«подымачка». Как видим, прошло  более полутора столетий, а многое так и осталось прежним.

Кого заинтересовал  рассказ, и кто хотел бы узнать мнение нашего князя-путешественника о Таганроге, приглашаем в Центр по работе с книжными памятниками.

г. Новочеркасск, ул. Буденновская 141. т.24-34-90.

Ирина Касаркина зав. Центром по работе с книжными памятниками.